Эндор

[Икит Клешня]

Вейсш зашипел сквозь стиснутые зубы и сжал виски, как будто это могло помочь ему против безжалостного ментального зонда, что все сильнее и глубже прорывался в его воспоминания. Доктор сопротивлялся что было сил, не желая возвращаться к мыслям о необъяснимых обстоятельствах его появления в Новом Свете и о своей возможной смерти. На мгновенье ему даже удалось уверить себя, что это сон, страшный, алогичный кошмар, и он пытался проснуться, вывернуться из тенет этого чудовищного морока. Бесполезно. Давление не прекращалось, а в душе начало расти отчаянье, глубокое, накрывающее его с головой, сминающее его волю и сопротивление, подобно лавине. Такое же отчаянье он испытывал когда…
--------------------------
Ученый потер глаза, стараясь прогнать из них усталость. Работа над переводом фолианта велась в маленькой душной пещере, в которой стояло несколько колченогих столов. На них, в свою очередь, располагались те немногие аппараты, которые Вейсш успел спасти из своей лаборатории в Вуртбаде. У одной стены располагались железные клетки, где метались и ярились гигантские крысы, каждая размером с ягненка, - единственный подопытный материал, которым скавены могли снабжать доктора в неограниченных количествах. Скилк, казалось, совсем потерял интерес к работе своего подопечного. Не считая перевода магического фолианта.
Книга! Проклятая книга! Она заставляла его использовать все свои познания в языках, религиях и культурах иных народов, а когда ему все-таки удавалось перевести кусочек текста, то и тогда его работа не была закончена, ибо текст книги был криптографическим, и в его шифровке использовался не один шифр, но множество, порой одновременно. Вейсш уже месяцы ломал над ней голову, прерываясь лишь тогда, когда был слишком опустошен и вымотан морально и физически, чтобы продолжить. И его даже не утешал факт, что иным ученым потребовались бы годы, библиотеки для консультаций и десятки помощников. У него же не было ни времени, ни библиотеки, а единственным помощником был уродливый мутант-полурослик, в задачу которого входило следить, что бы хотя бы время от времени хозяин ел. И все же, эта дьявольская книга начала поддаваться, будто насмехаясь над своим невольным переводчиком, дразня его, она выдавала всего лишь крупицы своих мрачных тайн и секретов.
А еще скавены… о, теперь целитель понимал их куда лучше. Как наивно было думать, что он был их партнером, союзником. Но одержимый книгой Серый Пророк все расставил по своим местам. Человек был для крысолюдов не более чем слугой, рабом! Вейсш жил в постоянном страхе перед визитами своего покровителя, каждый раз пресмыкаясь перед ним и вымаливая еще немного времени на перевод. И теперь не было никаких иллюзий - каждый раз он молил о сохранении своей жизни. Порой ему казалось, что легче сдаться, но каждый раз, когда он уже был на грани, книга вновь приоткрывала завесу над своими тайнами. То, что ему, в конце концов, открылось, попахивало некромантией, и было чудовищным по своей сути ритуалом. От горестных размышлений его отвлек резкий запах, слишком хорошо ему знакомый. Запах, не предвещавший ничего хорошего.
- Доктор-человек нашел чары?
Скилк смотрел на человека с выражением страшного, алчного голода, не имевшего ничего общего с физиологической потребностью. Глядя на страницы с переводом, Серый Провидец дернул носом, будто стараясь унюхать написанное. «Хорошо! Доктор-человек хорошо разбирает слова!» «Я живу, чтобы служить», - Вейсш склонил голову, зная, как нравится скавену слышать эту фразу. «Может, Вы позволите вернуться мне к моим экспериментам? Уверен, теперь, когда я столько узнал из этого гримуара…» - эти слова заставили скавена подозрительно прищуриться. «Может доктор многое приберег для себя?» - целитель побледнел, когда до него дошел скрытый смысл этих слов.
- Нет-нет! Просто когда мы покинули Вуртбад, я уверен, что был на грани величайшего открытия!
«Доктор-человек делает свои эксперименты. Ищет, как делать людей больными. Позже позволим еще разбирать слова», - скавен покинул пещерку, не зная, что за маской облегчения и страха, скрывался не только перепуганный вусмерть старик, но и аналитический, холодный и коварный ум, что уже начал думать о том, как избавиться от опасного покровителя…
-----------------
…а потом был приезд Тульманна. И в этот раз его сопровождал не только наемник, но и другие Охотники на Ведьм, какая-то девка и огромный рыцарь Морра. Это было нечестно! Как только у него появилось время заняться своими исследованиями, продолжить свою величайшую работу, является этот фанатик и все портит!... Нет! Слишком долго Вейсш был жертвой, позволяя проклятому Храмовнику узурпировать роль преследующего хищника. Пора меняться местами!
------------------
- Идиот!
Лобо заскулил, получив звонкую оплеуху от рычавшего в ярости Вейсша. От второго удара он успел увернуться и целитель лишь отбил свою костлявую руку, попав по стене какого-то кособокого строения, за которым они и прятались. А на площади стояла мрачная фигура Матиаса Тульмана, который должен был умереть этой ночью. Ну, ничего, пора скавену заплатить за всю ту помощь, которую оказывал ему герр доктор. Пора Скилку приложить лапу к уничтожению этого невыносимого Зигмарита!
------------------
Лекарь осторожно пробирался по огромной пещере. Будь его воля, ноги бы его не было в этом месте, но Скилк игнорировал просьбы Фрайерра о встречи. Целитель старательно держался подальше от банд ободранных рабов-скавенов, что работали над отделкой стен и расширением каверны. Вейсш слишком хорошо знал, что никакой кнут надсмотрщика не остановит этих обезумевших от голода созданий, если они решат полакомиться его мясом. Старик нашел Скилка возле алтаря, который подготавливался к проведению ритуала, что был переведен Вейсшом для Серого Пророка.
Если ученый считал, что для Скилка прибытие Охотника на Ведьм будет новостью – он просчитался. «Вы не должны его недооценивать. Я знаю этого человека. Он крайне опасен!»
Он даже не успел отреагировать, когда скавен схватил его за горло и повалил на алтарь. «Доктор-человек не считает Скилка опасным? Не бойся охотника-человека! Не бойся Крипсника! Бойся Скилка! Сильно-сильно бойся, доктор-человек!» Некоторое время ученый смотрел на оскаленные зубы священника скавенов, глядел в его глаза, в которых отражались безумие и алчность, а затем был отброшен в сторону. Массируя и растирая поврежденное горло, Вейсш подумал, что еще неизвестно, кто для него опасней, Тульманн или Скилк. Что, если ритуал не сработает? Что, если он сделал ошибку в переводе? А что, если он наоборот сделал все так, как и хотел Скилк? Какой из результатов будет ужасней?!
-----------------
Эта девка Охотника на Ведьм почти догнала его! Хуже того, почти загнала его в угол! И этот глупый жирный стригани, попытавшийся его остановить. Что ж, последний получил по заслугам. Вейсш рассеянно дотронулся до разбитого лица и подумал о судьбе маленького Лобо, ринувшегося на его защиту. Теперь он потерял единственное преданное ему существо. Ничего, судьба, ожидавшая Охотников на Ведьм и их спутников, покажется им кошмаром, даже по сравнению с тем, что они собирались сделать с ним, Доктором Фрайерром Вейсшем.
-----------------
- Давайте! Живее! Аккуратней, не разбейте их!
Зигмариты забаррикадировались в таверне. Тонкие губы ученого тронула сардоническая усмешка. Он никогда не думал, что порошок, изобретенный им для усмирения особо буйных подопытных и пациентов, может быть использован как оружие. По команде целителя, жители Вурмсвотра разобрали горшки с усыпляющим средством. Согласно данным инструкциям, они метали их во все окна таверны, дабы все строение было наполнено парами этого снадобья. Хватило бы и минуты, чтобы взрослый человек уснул, вдыхая это зелье. Конечно, не обошлось без жертв – несколько обитателей городка пали жертвой оборонявшихся Охотников на Ведьм, но оно того стоило. Глядя, как горожане Вурмсвотера тащат бесчувственные тела Зигмаритов, Вейсш злобно прошипел: «Вот теперь, Матиас Тульманн, ты мой!»
-----------------
Есть старая арабийская пословица про врага твоего врага. И герр доктор решил взять ее как руководство к действию. Он все продумал и все приготовил заранее, успешно скрывая свои действия от Скилка и его соглядатаев. Для него не составило труда найти помещение, где содержались захваченные Охотники на Ведьм. Нельзя сказать, что Вейсш не испытывал удовлетворения, видя в каком положении находится его враг. Но если он хочет выжить, старые обиды стоит оставить в прошлом. Стражник-скавен все крутился поблизости, стараясь выдворить ученого из камеры смертников, но простого упоминания имени Скилка хватило, чтобы умерить его пыл. Прогуливаясь меж беспомощных пленников, злорадствуя над ними, Вейсш все крутил у носа помандер, пропитанный сиренью. По счастью, Тульманн оказался достаточно умен, чтобы понять сокрытое за насмешками, предложение о помощи. А дальше было дело техники – помандер падает на пол. Ориентирующийся на запах крысолюд поворачивает голову в след за ароматическим шариком, не замечая, сколь близко подобрался к нему Вейсш. Кинжал вошел точно в сердце. Все кончено. Но чего же ему все это стоило. Целитель чувствовал, что еще немного и остатки храбрости вместе с силами оставят его. Но нет, он должен остановить Скилка! Должен… после недолгих перепирательств, Охотники на Ведьм прислушались таки к голосу разума, согласившись не причинять вреда Вейсшу, в обмен на его помощь. Как говорилось ранее, все уже было готово. И к побегу пленников. И к срыву ритуала. Перерезав веревки на руках Тульманна, Вейсш положил рядом с ним кинжал скавена, определенно не собираясь разрезать веревки на ногах Храмовника или освобождать от пут его спутников.
«Не подумай, что я не доверяю тебе, но я предпочитаю знать, что ты освобождаешь друзей, а не идешь по моему следу. Я оставил вам снаряжение и карту. Она приведет вас к месту, где будет проводиться ритуал. Не опоздайте», - Вейсш был уверен, что успеет сбежать из подземных тоннелей до начала ритуала и что он видит Тульманна в последний раз.
------------------------

Он уже был готов покинуть логово крысолюдов, когда прибыл один из телохранителей Скилка и, невзирая на слабые протесты доктора, отконвоировал его к алтарю. Вейсш должен был участвовать в ритуале. Около алтаря, казалось, собрались все обитатели подземного логова, и, возможно, так оно и было. Единственными людьми в этом аду был герр доктор, девочка, намеченная в жертву, и куда-то запропастившиеся Охотники на Ведьм. Дочка кожевника – малышка лет десяти, была принесена в жертву жестоким и страшным способом. Тело ее было вскрыто, глава Скриттар погрузил внутрь ее тоненького тела свои лапы почти по локоть. Кровь капала с лап Скилка, а целитель, вместе с младшими Серыми Пророками, стоял рядом и читал слова заклятья.
А затем началась бойня – Зигмариты напали на увлекшихся ритуалом крысолюдов, сея смерть и панику, но даже за шумом битвы был слышен выстрел. Глава Скриттар рухнул, прямо меж его рогов зияла дыра, из которой сочилась черная кровь. И каков же был страх старого ученого, когда Скилк восстал. Однако этот страх был ничем, по сравнению с ужасом, когда Фрайерр Вейсш понял – в его переводе не было ошибки. В материальный мир шагнул демон Рогатой Крысы, выбираясь прямо из тела Скилка, разорвав его в процессе в клочья. Демон заговорил и его голос был чудовищен, он звучал в ушах и внутри разума, повергая в ужас. Доктор ринулся искать укрытие, однако, не забыв при этом прихватить с собой проклятый фолиант, лежавший на алтаре. По счастью рядом находилась брошенная землеройная машина скавенов, под которой Вейсш и нашел укрытие. Из своего убежища он наблюдал за битвой. За демоном, разрывающим на части и людей и скавенов, за Охотниками на Ведьм, что вели бой отчаянный и безнадежный, ибо порождение Варпа было неуязвимо для обычного оружия, за бегством обезумевших от ужаса кросолюдов. Да, он знал, как изменить ход боя, как дать шанс Зигмаритам одолеть монстра, но никакие сокровища мира не заставили бы его покинуть свое укрытие и встать плечом к плечу со своими врагами против этой твари. Дело решил случай. Тульманн, отброшенный в сторону ударом Повелителя Грызунов, приземлился рядом с землеройной машиной. И Вейсш решился.
«Храмовник!» - голос Вейсша был дрожал и готов был сорваться. «Так Вам его не победить». «Тогда мы умрем — пытаясь». Тульманн не мог отвести взгляда от демона, пытавшегося сейчас убить его подругу. Заметив эту слабость, герр доктор попытался использовать ее для воздействия на своего врага. «И тогда он убьет ее! И всех нас, если ты не прислушаешься ко мне!»
- С чего мне верить тебе, мерзавец!
Вейсш готов был взвыть от отчаянья — лучшего времени для препирательств Зигмарит просто не мог найти! «Да потому что я прочел это! (целитель едва ли не ткнул фолиантом в лицо Храмовника) И я не все поведал Скилку, а кое-что утаил! Если бросить это (бывший целитель извлек из потайного кармана мешочек с магическим порошком, украденным из покоев одного из младших Серых Провидцев) в морду твари - она полностью перейдет в мир реальный!»
- Так сделай это, мразь!
Вейсш отчаянно мотнул головой: «У меня не хватит духу. Мне хватает ума оставить такую работу дуракам вроде Вас».
Но Тульманн медлил, неспособный преступить через свои принципы и принять в помощь средство, созданное с помощью черной магии. «Да как ты не поймешь! Если ты это сделаешь, тварь будет вести себя как обычный зверь! Она будет уязвима! Сталь будет ее ранить!» Именно эти слова и угроза жизни спутнице Храмовника, заставило Зигмарита поступиться со своими принципами.
Все вышло именно так, как и предсказывал старый ученый. Демон был повержен и сброшен в расщелину, хотя в битве и погибло больше половины Зигмаритов. И Вейсш чувствовал, что в их победе есть и его заслуга. Облегчение и радость его были столь полными, что целитель почувствовал необходимость разделить их хоть с кем-нибудь. Даже со своими врагами. В конце концов, разве не благодаря его вмешательству они остались в живых и одержали столь славную победу?! И именно эта потребность подвигла его на то, чтобы выбраться из своего укрытия и осторожно приблизиться к Охотникам на Ведьм. «Мастерски исполнено! Совершенно мастерски!» Когда Тульманн перевел взгляд на того, за кем он охотился все это время, а затем двинулся к нему, Вейсш отпрянул в ужасе.
- Ты обещал! Ты дал клятву!
Храмовник подошел вплотную и схватил древнюю книгу, которую прижимал к себе целитель. Фрайерр промедлил меньше мгновенья, решив что это наименьшая цена за его жизнь и свободу. С каким облегчением и удовлетворением взирал он на выражение сдерживаемого гнева и грусти на лице Зигмарита, не смевшего преступить священную для него клятву. Не меньше удовольствия ему принесло и то, что Тульманн остановил свою девку, жаждавшую смерти герра доктора не меньше других. О, да! Наконец-то он в безопасности (насколько можно считать себя в безопасности в сердце скавенского логова). Отряхнув от пыли плащ, и насмешливо отсалютовав Храмовникам, Вейсш развернулся, дабы покинуть своих нежеланных союзников. Но наткнулся на огромного рыцаря Морра, который, схватив ученого за плечо, без каких-либо усилий поднял его над землей. Теперь уже лица Охотников на Ведьм выражали глубочайшее удовлетворение. Целитель же побелел от ужаса. Ни мольбы, ни проклятья не трогали гиганта. И вот, насмешливые напутственные слова, глухо прозвучавшие из под шлема, падение в непроглядную тьму, и, рвущийся из его собственного горла отчаянный крик. А затем пробуждение под ночным небом Люстрии…
-------------------------------------

Это были воспоминания о последнем годе его жизни, который он провел в Вурмсвотере и скавенских подземельях. Год, в котором даже радостные события и моменты триумфа омрачались чувством страха и неизбывного отчаянья. Ни редкие моменты отдыха, когда Вейсш мог позволить себе посидеть за рюмочкой бренди с бургомистром и священником человеческого культа Рогатой Крысы; ни неуклюжие попытки Лобо угодить хозяину; ни даже определенные успехи в его изысканиях; ничто это не могло развеять эту атмосферу постоянной тревоги, в которой он обитал последний год.
«Хватит», - не выдержав, взмолился Вейсш, даже не осознавая, что его мучитель может и не понять мольбы. Окунувшись в эти воспоминания, он чувствовал себя совершенно разбитым, больным и опустошенным морально и физически. Его знобило как в лихорадке, лицо и волосы были мокрыми от пота, переживания прошедших событий настолько захватили его, что он даже не обратил внимания на запах начавшего подгорать мяса.

[Гелок]

Пальцы старика сжали вески до белизны в костяшках, а лицо приобрело невероятно растерянно-вымученный вид. Рейф, улыбаясь слишком зловеще, не сводил взгляд со старикашки, нелепо пытающегося противостоять Беку и повернуть свои воспоминания вспять, не забывая при этом наслаждаться мучениями человека!
Рейф свято верил, что только мучения, вне зависимости от того какие они - телесные или духовные, делают человека – человеком, и насыщает его бесполезную плоть настоящими жизненными соками. Ведь именно мучения возбуждают энергию человека, заставляя её биться подобно бушующему, яростному, бурлящему вулкану. Скот, прошедший через мучения, превращался по истине в лакомство, в венец пиршества! Но опустошать сейчас старика, рейф совсем не хотел. Во-первых, сейчас ему была необходима только информация – где на Эндоре есть ещё поселения, во-вторых, как не прозаично это звучало, он уже был элементарно сыт. А вот в-третьих… В-третьих старикашка определённо занимал его. Такого интереса Бека никто, никогда из человеческого стада ещё не удосуживался. Бек словно чувствовал какую-то загадку, окутывающую этого старого мужчину. Что-то такое, что наверняка не вписалось бы в его представления о тупом скоте…

Воспоминания забушевали…, они были похожи на разодранные страницы книги, зловещими иллюстрациями которой пугали детей. Эти воспоминания дрожали, бились в конвульсиях, и складываясь мозаикой, повергали рейфа в какое-то странное состояние возбуждения. Картинки, сменяющие друг друга, наслаивались, увлекая Бека всё сильнее. Его сущность словно растекалась в этих воспоминаниях, стараясь охватить… понять…прочувствовать как можно больше. Такого великого количества оттенков Бек не ощущал ещё никогда! Казалось, воспоминания старика были пропитаны эмоциями, сплетены из них, да и существовали они скорее всего до сих пор, тоже только благодаря им…

События струились подобно подхваченной ветром вуали. Они, то замедляли свой ход, то наоборот, неслись стремглав, сметая на своём пути важные мелочи. Они завораживали своей незамысловатой жестокостью, и закулисной, затейливой игрой, единственным дирижёром которой был стоящий перед Беком человек. Рейф с удовольствием погружался в них, смакуя каждую деталь потрясающего зрелища. Он восхищался тому изощрённому плану, который осуществлял испуганный, раболепный, но оказывается очень хитрый старик. Бек даже чуть поддался вперёд, словно боялся пропустить какую-то крупицу воспоминаний…

Книга, заставляющая старика склоняться над ней всё ниже. Сгорбленные существа, в грязных, свисающих до полу одеждах, с маленькими, бегающими глазами и длинными, похожими на тонкие кинжалы пальцами. Люди, с горящим гневом и отвращением взглядом, сильные, воинственные и бесстрашные. Вспоротое тельце девочки, с застывшей маской ужаса на лице и тонкими локонами растрепавшихся волос. Покрывающая по локоть отвратительные руки невинная кровь. Слова заклинания, словно градины пробивающие реальность. Бойня, собирающая жатву. Рогатое чудовище, купающиеся в бесконечной злобе. И страх! Страх! Страх! Страх, который сжигал всех, хотя не все показывали это. Страх, который нашёптывал на ухо решения и который двигал теми, кто думал, что уже давно позабыл его вкус. Страх, ласковой хваткой сжимающий горло и спасающий от смерти. Страх… Совершенно осязаемый, чуть горьковатый на вкус и тёплый, как кровь...

«Хватит!» - умоляюще и безнадёжно пронеслось у Бека в голове. Рейф улыбнулся, ещё раз окинул взглядом дрожащего, еле стоящего на ногах человека и… отпустил его, на несколько минут позволив забыть то, что принесло рейфу незабываемое удовольствие, а старику столько мучений.
Хотя... Всё что он узнал, не ответило ни на один вопрос Бека, а наоборот, родило их в голове ещё больше. Он жестом показал на мясо, словно разрешая человеку поесть, и прикрыв глаза, но так, чтобы хорошо видеть старика из-под опущенных ресниц, задумался.

[Riko]

В систему прибыл целый флот корпорации Republican Utilizing Corporation в сопровождении боевой эскадры ВКС в составе трех крейсеров MC90, пяти корветов, шести тяжелых транспортов и трех тягачей, тащивших модули двух станций Голан-2. В транспортах - гарнизон в 5 тысяч солдат при 40 единицах тяжелой и 150 легкой техники. Марадерам в системе передали предупреждение покинуть ее в течении часа. Иначе они будут уничтожены. RUC начали сбор и демонтаж обломков кораблей и Звезды Смерти. Транспорты совершлили посадку на поверхность Эндора, рабочие и дроиды начали строительство базы. Тягачи на орбите приступили к установке оборонительных орбитальных станций.

[Икит Клешня]

Почувствовав исчезновение ментального гнета из своего разума, Вейсш судорожно вздохнул и оперся о дерево – ему казалось, еще немного и ноги ему откажут. Он и впрямь опустился на землю, с угрюмым отчаяньем глядя на своего мучителя. Увидев же снисходительный жест намекающий, что ему позволено поесть, герр доктор прикрыл глаза, стараясь подавить злость пополам с едкой желчью. Ему, одному из величайших ученых Старого Света, указывает какой-то мутировавший выродок. Старик тяжело вздохнул, поймав себя на мысли, что такое происходит уже не в первый раз. Вначале за ним начинают гоняться фанатичные Храмовники, сующие нос не в свои дела; затем скавены, пытающиеся использовать результаты его исследований в своих целях, а затем и вовсе указывающие, над чем ему работать; теперь вот этот, вламывающийся в его разум и капающийся в воспоминаниях с бесцеремонностью старьевщика, перебирающего плесневелые тряпки. Мясо Фрайерр с огня, конечно, снял – негоже пропадать еде. Однако есть не стал, и дело было не только в задетой гордости и принципах (хотя и в них тоже), но и в том, что после проигранного противостояния умов, его несколько мутило. Нанизав на прутья оставшиеся кусочки сырого мяса, Вейсш вновь пристроил их над костерком - по такой жаре мясо портится быстро. После чего встал и нетвердой походкой направился к ручью.
Опустившись около журчащего потока на колени, целитель подвернул рукава катарди и рубашки, и опустил руки в воду и умылся. Прогревшаяся на солнце и лишившаяся своего ошеломляющего холода, вода все же оказала свое освежающее воздействие. Плеснув еще пару раз на лицо и на волосы, он почувствовал себя чуть лучше. Конечно, пока он еще не полностью избавился от этой знобкой слабости, что охватила его тело, но все равно, ему было лучше. Присев у самой кромки берега, и глядя на бегущую мимо него воду, Вейсш расстегнул катарди и задумался. Его новый знакомый был опасен, в этом не было никаких сомнений. Теперь лекарю стало понятно, почему он не увидел у него никакого оружия, ведь существу, обладавшему такими ошеломляющими способностями оно ни к чему… хотя как знать, может его оружие выглядит столь экзотически, что он его и не признал? В конце концов, о Люстрии и народах ее населяющих, он знает столь мало, что лучше бы было не знать ничего, дабы не терзаться догадками. Интересно, подобные способности врожденные или они были развиты с ходом мутации? И какой внутренний орган (не считая мозга, который, конечно же, был задействован) способствует проекции этой силы на разум другого существа? И какие у нее ограничения? Вейсш солгал бы самому себе, если бы утверждал, что его нежданный гость ему неинтересен. Правда, интерес он вызывал по большей части исследовательский, анатомический. Что ж, если он начнет проявлять агрессию,… в конце концов, ничто не мешает его усыпить, подкинув сонный порошок в костер или, может в питье, что бы затем…
О том, что он может и не успеть что-либо сделать против мутанта, лекарь старался не думать. А может, стоит просто убежать? Вейсш безнадежно отмахнулся от этой мысли. Сам он был сейчас далеко не в лучшей форме, уставший, голодный, изможденный. Да и чего скрывать, он был уже далеко не молод. В то время как незнакомец с его крепким худощавым телом прямо таки излучал ауру молодого сытого хищного зверя. Нет, с таким не потягаться. Что ж, остается лишь затаиться и терпеливо выжидать. Либо допущенной мутантом ошибки, либо улучшения отношений между ними. Ах, как некстати, что он не понимает языки Старого Света, это сильно упростило бы общение. Запах жарящегося на костре мяса напомнил, что если он в самое ближайшее время не снимет его с огня, у него будет еще одна порция подгоревшего мяса. Вейсш встал, по старой привычке старательно отряхнул одежду, и без лишней спешки двинулся обратно к костру.

[Riko]

Площадка под базу уже расчистили и залили ферокритом, началось наращивание стен и установка зданий и подземных сооружений. На орбите тягачи закончили постановку модулей на орбиту, начался монтаж станций.

[Гелок]

Гелок сделал шаг и…
Он один раз уже видел такое…, когда упал с ветвей на землю…
Эвок словно оказался в длинном, кольцеобразном туннеле, очень похожем на выеденный временем и насекомыми ствол упавшего дерева. Стены туннеля передвигались - именно так казалось Гелоку, и почему-то напоминали ему тело змеи изнутри, хотя его вид в живом состоянии он мог себе только представить. Но не успел Гелок и охнуть, как эта самая «змея» выплюнула его в погружённый в ненастье дождя лес.
-Ух ты! Что это такое было?! – выдохнул эвок.
«Явно не рыбалка», - отозвался Духоман, заворчав так противно, что у Гелока зачесалось в ухе.
Эвок тряхнул головой, и почти сделал шаг вперёд, но в этот момент его природное любопытство подвинулось, уступая место чувству редкому и стеснительному, имя которого Гелок всё время забывал, но зато его хорошо помнил шаман:
«Осторожность!» - почти взорвалось у медвежонка в голове и он, пожалуй впервые в жизни, не стал перечить. Эвок остановился как вкопанный и медленно стал передвигаться вокруг своей оси, осматривая всё внимательно и даже в какой-то степени придирчиво. Повернувшись один раз, Гелок сделал для себя потрясающее открытие – он находился на поляне, окружённой со всех сторон светло-зелённым лесом, в котором не было видно ни одной сосны. Кроме него на поляне сейчас было только полукольцо, точно такое же, как и то, в которое он вошёл в пещере. И точно такой же неправильный каменный стол с кнопками. И ещё здесь был дождь – мелкий, и очень сырой.
Спокойно простоять на месте у медвежонка получилось всего несколько минут. Когда из этих минут последние секунды канули в вечность, эвок тряхнул головой и направился в сторону леса.
«Куда?!» - завопил Духоман.
-Ну не стоять же мне тут деревом? Сыро…, - произнёс эвок таким тоном, что шаман сразу понял – возражать бесполезно:
«Только далеко не заходи… и поляну не потеряй, а то не видать нам больше Эндора, как своих ушей».
-Ага! – обрадовался чему-то Гелок, засеменив быстрее под спасательную крону леса.
В лесу было тихо… совсем тихо, непривычно тихо, пугающе тихо. Гелок даже похлопал себя ладошками по ушам, проверяя - не оглох ли он. Тишина не проходила. Гелок опять приготовился похлопать, но не успел – его уши спас отдалённый звук, напоминающий пение. Он то возникал, то пропадал, то рождался, то почти умирал, то становился ближе, то отдалялся, оставляя только отголосок эха. Эвока тянуло к этому звуку. Влекло какими-то силами, заставляя вновь позабыть робкую и стеснительную Осторожность.
Пение становилось громче. Ещё пару десятков деревьев, тыкающихся вершинами в небо, и эвок вышел туда, куда его вёл звук…
Каменное сооружение, семиугольное и пятиступенчатое, такое древнее, что возраст его уже давно исчислялся серо-зелёным, полуистлевшим, пахнущим сыростью мхом, съевшим некогда сверкающий, отполированный камень, казалось было вплетено в лесной ландшафт. Разросшиеся по всему низу заросли вьющиеся растения, создающие своей вязью причудливый, крепкий остов, словно держали в своих спокойных оковах готовые вот-вот развалиться изъеденные стены. Тонкие, совсем молодые зелённые побеги с чуть сиреневатыми маленькими цветочками, стремящиеся убежать вверх, как будто вплетались в филигрань почивших, застывших ветвей. И поверх этого гобелена - лоскуты тонкой, белесой, дрожащей от нанизанных на неё капель, паутины. Никаких намёков на окна и только в одной из стен зияет чернотой вход, в который, словно тёмная спина змеи, скользит тропинка. Никакого движения вокруг, и только капли дождя, мирно колышут под своей тяжестью листья, словно невидимый пианист топит виртуозными пальцами клавиши. И под этот аккомпанемент из храма доносится песнь… молитва… слова предназначенные Великому Духу…
Эвок прислушался, и даже перестал дышать. Его нутро понимало, что песнь прерывать ни словами, ни вторжениями, ни даже звуками нельзя! Так тихо, как только было можно, Гелок сделал шаг назад, и не оглядываясь, припустил к поляне с оставленным на ней полукольцом переливчатого. До полянки оставалось совсем небольшое расстояние, и сквозь мокрые кусты уже показалось дрожащее «водными барашками» полукольцо. Но тут Гелок увидел нечто, заставившее его на минуту забыть про всё на свете. На зелёном подносе резных, свернувшихся кулёчками листьев, в капельках прозрачной, дождевой воды, копошились толстенькие, изумрудно-желтые червячки. Эвок застыл как заворожённый, и не успел шаман ничего сказать, как десяток червячков, не покидая зелёных кулёчков, перекочевали в чмокающую от удовольствия пасть.
-Ух ты! Вкууусно! – заурчал медвежонок, аккуратно обдирая листочки. Часть из них он, заворачивая, складывал в сумку. А вторая часть, доставляя немыслимое блаженство, имела честь утолять голод медвежонка, при этом уговоры шамана о том, что пора бы и закончить с обедом, на Гелока почему-то перестали действовать вообще.
Когда почти все листья были ободраны, эвок наконец взглянул на полукольцо. Оно не переливалось! Оно просвечивало внутри насквозь и казалось просто каменным входом без скалы. У Гелока неприятно запершило в горле…
-Переел что ли, - констатировал он, продвигаясь к полукольцу с какой-то дрожью, - Чего это с переливчатым? Оно что, всё перелилось?! – спрашивал он то ли у себя, то ли у шамана: - И если оно перелилось, то как же я? А?!
Страшная догадка подстегнула Гелока кнутом. Он со всех ног добежал до полукольца, шагнул внутрь… но… ничего не произошло. Вокруг был ЧУЖОЙ лес, ЧУЖОЙ дождь, и даже ЧУЖАЯ поляна. Эвок, лихорадочно перебирая в уме последние события, наткнулся взглядом на неправильный, скошенный стол, и через пару мгновений, его лапки уже нажимали на мокрые от дождя символы. Ничего не получалось! Кольцо словно замерло, слившись своим серым камнем с серой непогодой… Медвежонку казалось что он уже вечность находится здесь, да ещё шаман, поняв что они попали в ловушку, всё никак не хотел угомониться, ругая эвока не переставая:
«И всё потому, что кто-то слишком много везде лазает, много трогает и много ест! Лучше бы я сидел в пещере! Там хоть не сыро!»
Гелок быстрее забарабанил лапками и… переливчатое заработало, вновь наполнившись «водными барашками».
-Вот видишь! Видишь?! Я настоящий шаман! Я всё устроил!
Гелок бросился вперёд, ступив в полукольцо…
Через несколько минут Гелок вновь сидел на полу пещеры, заворожено смотря в середину переливчатого…

[Гелок]

Бек наблюдал за стариком с интересом хищной, но сытой птицы. Его всё больше занимал этот человек – было в нём что-то опасное и интригующее, то, что притягивает настоящего охотника. Рейф видел, как не понравилось старику то, что он поковырялся в его воспоминаниях. Он чувствовал в человеке злость, родившуюся из-за повелительного жеста рейфа, разрешающего поесть. И он кожей ощущал ненависть. Ненависть существа, знающего, что такое страх, но не лелеющего его, как лелеет его испуганное, дрожащее животное, а прислушивающееся к нему, словно к строгому учителю.
Рейф специально не открывал глаз и даже принял более непринуждённую, словно расслабленную позу, лишь для того, чтобы человек не чувствовал сейчас себя скованно и мог поесть – уж Бек то знал, что такое голод, как знал и то, что голодное существо опаснее сытого.
Бек ждал… ждал, когда старик придёт в себя, ещё раз прокручивая в голове всё что он увидел в его воспоминаниях, ждал, когда этот человек смирится с мыслью, что он конечно свободен, но только в пределах огороженного рейфом загона, ждал, что смирившись с этим, не станет делать глупости, способные его, Бека, разозлить. Но зачем он его ждал? Почему не хотел отпускать? Зачем ему нужен был этот старый кусок мяса?
«Хмммм… кажется Эндор гораздо интереснее чем я думал сначала, - рассуждал про себя рейф: - Теперь я совсем не сомневаюсь, что мне здесь стоит задержаться. Странные существа… строй, немного напоминающий мне строй улья, их кровожадность, и ненависть к другим – неплохой коктейль для… прикрытия рейфа» - Бек хмыкнул, позволив себе еле заметно улыбнуться. Всё складывалось как нельзя лучше, по воспоминаниям старика было понятно, что существа если открыто и не враждуют с людьми, то не дружат – это точно. Стычки скорее всего между ними не редкость, а значит и очередное убийство легко спишется не на нового зверя, а на старого врага. Ведь здесь, на Эндоре, Беку главное не высовываться и держаться как можно дольше в тени, наслаждаясь поистине неиссякаемыми запасами. Вот только бы узнать поподробнее место, где обитают эти существа, и стараться охотиться почаще именно в их заповеднике – запутывая этим скот. Но здесь встаёт небольшое но – сам рейф расспросить старика не может, в силу обыкновенного языкового барьера, но пожалуй в этом ему может помочь тот, кто с детства живёт на Эндоре, тот, кто обошёл его вдоль и поперёк, и тот, кто часто разговаривая сам с собой, тем не менее бывает мудр.
Гелок…
Рейф приоткрыл глаза, вновь посмотрев на старика, улыбнулся ему.

[Икит Клешня]

Вейсш неторопливо подошел к костру, с некоторым облегчением заметив прикрытые глаза незнакомца и его расслабленную позу – похоже его сморил сон. Герр доктор вновь подсел к огню, сняв вторую порцию мяса, шипящую и плюющуюся жиром. Старик сглотнул набежавшую слюну, столь силен был аромат, и заставил себя приступить к еде чинно и неторопливо, тщательно ее пережевывая, а не заглатывая кусками, подобно дикому зверю. Изредка он прикладывался к фляге с водой. С грустью осознал он, сколь мало было мяса на зверьке – раньше, он съел бы его за ужином, теперь же приходилось быть экономным и сдерживать свой голод. Съев первую порцию, Вейсш с грустью глянул на вторую и завернул ее в широкий глянцеватый лист, примеченный до того, и положил в сумку. Сейчас он испытывал не только физический голод, но и голод иного толка. Целитель, стараясь не потревожить дремлющего гостя, извлек из сумки свой дневник и огрызок грифельного карандаша. Он не был истинно хорошим художником, но необходимость зарисовывать свои наблюдения и результаты экспериментов принесли определенные плоды. Штрихи были экономными и даже несколько грубоватыми, но образ получался вполне узнаваемым – характерные черты внешности были отображены. Когда же портрет был закончен, карандаш торопливо забегал по бумаге.
“Загадочно мое появление в Люстрии, однако смею надеяться, что тайну эту когда-нибудь я разрешить смогу. Воистину, полна земля сия неизведанного. Нынче лишь второй день моего пребывания в Новом Свете, однако уже столкнулся я с обитателями местными. Во время устройства привала, вышел ко мне незнакомец. Странен он был обликом и обладал силой мысли, простому человеку, лишенному сил магических, непостижимою. Разум мой был для него подобен открытой книге и зрел он все мои воспоминания и чувства, как если бы и не таились они в моей памяти. Однако более вреда мне он не причинил, а остался у костра, по причине мне неведомой. По скромному моему разумению, этот незнакомец является мутантом”...
Вейсш вздрогнул, когда увидел, что незнакомец смотрел на него с улыбкой.

[Гелок]

Поведение старика вызывало не только интерес, но и уважение. Бека даже немного потрясло, что человек, после такого прямого ментального надругательства со стороны рейфа старался казаться совершенно спокойным. Он не убегал, не прятался, не бросался на своего мучителя, а вёл себя вполне благородно. Но и это ещё не всё – поев, старик достал из сумки какие-то неизвестные рейфу предметы и стал быстро водить одним по другому, искоса поглядывая на Бека. Рейф не мешал, понимая, что таинство сие сейчас для старика имеет большое значение, но не мешал он конечно не из-за того, что чувствовал к человеку великодушные порывы, нет, ему просто было необходимо усыпить бдительность странного человека.
Старик вскинул глаза на Бека. Тот улыбнулся ещё радужнее – во всяком случае он считал этот оскал улыбкой. И медленно поднявшись, жестом поманил старика. Показывая, что нужно собраться и следовать за ним.

[Икит Клешня]

Незнакомец улыбнулся еще шире, к некоторому удивлению Вейсша. Еще большее его удивила реакция этого создания на дневник и карандаш, ибо по мнению целителя, он не казался неотесанным варваром, однако вид карандаша и пергамента его определенно озадачил. Странно... Ученый, видя, что его спутник не делает попыток рассмотреть журнал или завладеть им, неторопясь убрал его в сумку, вместе с карандашом. Когда же мутант встал на ноги и поманил герра доктора...
Нет, спорить Фрайерр, конечно же, не стал. Он уже решил для себя некоторое время назад, что результат спора с существом, обладающим таким ментальным могуществом, предсказать можно заранее, безо всяких гаданий и попыток заглянуть в будущее. Так что, если подумать и отбросить всяческие иллюзии, выбора, как такового у него не имелось. К тому же, герр доктор откровенно размышлял над тем, что покровительство такого создания могло бы принести немалые выгоды. В конце концов, как знать, какие твари обитают в этом лесу? А Вейсш уже стар, да и воинским искусством он отродясь не владел и тяги к овладению ими не испытывал. Что ж, если он хочет заполучить покровительство своего спутника, значит надо продемонтрировать ему, что они могут быть друг другу полезны. Вот если бы он был ранен... Ладно, время покажет, кто, чем и кому может быть полезен.
Герр доктор недовольно поджал губы при мысли о том, что ему придется проследовать за незнакомцем в неизвестном (а может даже опасном) направлении, однако кивнул и поднялся на ноги. Тщательно затушив костер, он перекинул через плечо плащ и лямку дорожной сумки и подобрал дорожный посох. Собирать ему особо было нечего. Здесь он пока ничем истинно ценным не обзавелся.